Особая привилегия

В шесть утра в магазине было всего три человека. Заспанная продавщица-азиатка, старик, прислонивший к прилавку палку, и девушка.

Старик выбирал консервы, причем так медленно и дотошно, словно назло. Он выискивал на дне банок срок годности и одну за другой отставлял их, недовольно сопя. Девушка попыталась купить сигареты «без сдачи», но старик повернул голову и одарил ее чугунно-тяжелым взглядом сквозь недобрый прищур.

Несмотря на молодость (недавно в клубе «Звёзды Аравии» зажигали в честь ее двадцати шести), Лейла успела нажить изрядный опыт и отлично знала, ч т о такие взгляды означают: не лезь – целее будешь. Она стиснула зубы и отстранилась. Старый черт легко проломит ей темя палкой, а терять ему нечего. Заехать в тюрягу всё одно веселее, чем прозябать остаток дней на консервах.

Минуло не одно столетие, прежде чем старик взял четыре банки тушенки, расплатился и ушел. Лейла купила ментоловых и тоже вышла на улицу, на ходу обдирая с пачки полиэтилен. Открыв дверь «кайена», девушка несколько минут разглядывала панельную девятиэтажку на пригорке поодаль. Когда-то здание по праву занимало место среди прочих новостроек, но теперь, в компании элитных ЖК, выглядело помехой на дороге жизни. В жопу ваши права, озлобляясь, подумала Лейла, наблюдая, как старик с палкой и консервами в авоське ковыляет по тропинке к подъезду. Права, прошлые заслуги, льготы за возраст и прочую чушь.

Старые и немощные обязаны уступить место. Мир ценит сексуальную привлекательность, силу и хитрость. Других ценностей в нем нет.

Лейла давно не задумывалась, какой будет ее собственная старость. Когда-то, в дерзких фантазиях, она избиралась депутатом госдумы, вышагивала на каблуках по кремлевским коридорам или выходила замуж за миллионера. Но однажды, продав по фальшивой доверенности квартиру в сталинской высотке, она отправила бомжевать хозяйку – древнюю, как Москва, старуху. Та подкараулила Лейлу возле банка, где оформлялась сделка. Вынырнула внезапно из толпы, взяла риелторшу за рукав и посмотрела – глаза в глаза. С тех пор картинки будущего померкли, словно кто-то стер их ластиком. Да и пусть. Лучше жить коротко, но ярко, чем долго и тускло.

Девять этажей кутались в пласты серого тумана, словно в грязный саван.

- Да вы и сами все покойники! – громко сказала Лейла. – Ау, ребята, скоро похороны!


Ей повезло выскочить на проспект за минуту до того, как его закупорила пробка со стороны области. Лейла гнала машину навстречу дождю и зеленым светофорам. Ну хоть что-то, а в остальном день обещал быть неприятным и хлопотным. Плетущийся «Спарк» неуклюже подставил ей задний бампер, и Лейла выразила негодование, загудев сигналом, мигая дальним светом и, для острастки, виртуозно выполнив маневр подрезания. «Спарк» испуганно взвизгнул тормозами. В зеркало Лейла увидела растерянное лицо женщины, вцепившейся в руль. «Овца тупая!!!» - рявкнула Лейла и снова утопила педаль газа. Недосуг разбираться. А то бы сучка пожалела, что на свет родилась. Настроение подходящее.

Ей что-то не давало покоя. Взгляд старика, вот что. В этом взгляде была не только откровенная угроза, там похлеще послание. Будто приговор ей прочитал – молча, одними глазами. Как та старая развалина с Котельни. Все они так умеют, что ли, или эти двое какие-то особенные?!


…Два часа спустя она отыскала свою машину на парковке Архстройнадзора и обессилено припала спиной к ее матовому боку. В одной руке она сжимала файл с документами, а другой щипала себя за бедро – не сон ли? Ой… нет, не сон. Но всё равно сказка! Чиновник, известный безупречной честностью и неподкупностью (иными словами, бравший только очень большие взятки и через особо доверенных людей»), согласовал застройку в историческом районе города.

Как и почему сказка стала былью, Лейла даже боялась гадать. Единственное, что приходило ей в голову – чиновник курнул чего-то забористого, и под балдой взялся подписывать всё, что попадалось на глаза. Иных вариантов просто не придумаешь, поскольку найти к нему лазейку не удалось, да и сама идея застройки была авантюрой с большой буквы «А».

«Счастливая ты, Лейлочка!», - похвалила она себя. Недаром Рушан зовет ее «Моя волшебница».

Отдышавшись и выкурив подряд три сигареты, Лейла поехала в офис.

Утром она сжигала нервы, но теперь душа ее парила, и пела, и танцевала беллиданс. В колонках отрывисто позвякивала монотонно-агрессивная мелодия. Лейла обожала арабские песни, гаремные танцы и восточных мужчин. Горячий Восток манил ее так же, как отталкивало всё, чему она принадлежала по крови. В ее паспорте стояло имя Валентина, но быть Валентиной ей категорически не хотелось, и все знакомые называли ее только Лейлой. Рано или поздно она сменит паспорт вместе с ненавистным именем, а пока в душе она всё равно Лейла - восточная женщина, а не Валька, деревенская девчонка из Тверской губернии.

Она нащупала на пассажирском сидении бесценный файл и улыбнулась. Рушан будет в восторге.


- Потрясающе, - сказал Рушан. Он запер документы в сейф и повернулся к Лейле. – Ты родилась под звездой удачи, красавица. Я сильно-сильно в тебя верил, но… всё равно не верил. Ты супер.

Лейла растаяла от его слов, как шоколадка на солнце.

- Помнишь сумму гонорара, который тебе причитается? Так вот – я ее удваиваю. Ты это заслужила.
- А тебя я заслужила? – спросила Лейла, глядя на Рушана блестящими глазами. Свою карьеру она начинала в его постели, когда Рушан был генеральным директором небольшого агентства недвижимости, а она – стажеркой на «холодном прозвоне». В те бурные ночи ей открылся путь к успеху, а заодно она навсегда влюбилась в Восток. Рушан – араб по отцу и татарин по маме – воплощал собой прекрасный Восток и ничем не напоминал аморфную, бессмысленную, вечно в подпитии Россию. Рядом с ним вчерашняя Валентинка уносилась за пламенеющие огнем страсти горизонты.

Рушан чуть заметно качнул головой.

- Еще одно дело осталось не сделанным, - напомнил он. В его речи звучал едва заметный акцент, но по-русски он говорил грамотнее, чем «понаехавшие». – И я хочу, чтобы мы поставили на нем точку – да или нет.
- Дом 107 корпус 12, - кивнула Лейла. – Под снос. Вместо него – фитнесс-клуб, подземный гараж и прочие ништяки.

О своей утренней «разведке на местности» она скромно промолчала, тем более толку никакого.

- По своим каналам я навел справки, - продолжал Рушан. – Мы не первые беремся расселять эту общагу. До нас было минимум три попытки, и занимались не посредники, как мы с тобой, а очень серьезные персонажи. Дважды подкатывали бандиты, один раз – судебные приставы. В последний момент кто-то с самого верха закрывал вопрос.
- Да ну, - недоверчиво обронила Лейла.
- У старичья сильные покровители, и на ура их не подвинешь, хоть предлагай по таунхаусу на рыло. А у нас нет таунхаусов. Меры физического воздействия не канают, жильцов можно только убедить. Я знаю, - засмеялся Рушан, - что дипломатия – не твоя стихия. Но тебе что-то дано свыше. Люди и события тебе подчиняются.
- Но только не ты, - Лейла вздохнула. – Рушан, прости, но ты слишком часто испытываешь мою удачу. У везения есть лимит. Я могу провалить задание.
- Можешь, - подтвердил Рушан. – Скорее всего, провалишь. И больше мы туда не полезем. Но попытаться ты должна. При любом исходе тебя ждут… приятные бонусы, моя волшебница.

Лейла причмокнула в предвкушении второго Чуда за день.

- Ты, я и тропический остров, - шепнул Рушан. – Нам полагается отпуск. Москва – ужасное место.
- Ужасное, - покорно кивнула Лейла, у которой дух захватило от озвученной перспективы.

Рушан провел ладонью по ее волосам.

- Теперь слушай внимательно. – Лейла усилием переключилась с романтической частоты на деловую. – У них там наподобие общины. Есть старейшина, который всем заправляет. Не управдом, а именно старейшина.

Рушан положил перед ней фотографию, и Лейла судорожно сглотнула.

Плешивый седой чертила с консервами.

- К… кто это?
- Станислав Коротилин, майор КГБ в отставке. В семидесятые был разведчиком в Западной Европе, отозван, находился под следствием. Вышел на пенсию досрочно и с тех пор проживает в 107-12. Есть основания предполагать, что остальные жильцы – бывшие его сослуживцы.
- Нууу… - протянула Лейла, - Гэбэ своих не сдает, верно?
- Сейчас не те времена, - наставительно заметил Рушан. – Не сдают тех, кто приносит реальную пользу, а не тех, кто когда-то ее приносил. Да и вреда от майора Коротилина, видать, получилось больше, чем пользы. Нет, в чем-то другом запутка… Почему бы тебе не разузнать о Коротилине… хм… пикантных подробностей?

Лейла издала длинный стон.

- Но нет!!! – воскликнула она. – Только не Глеб! Ты хоть представляешь, что он за это потребует? Да и нету у него доступа к досье периода СССР.
- Никто не просит досье, - отмахнулся Рушан. – Но поспрашивать он в состоянии. Если его мотивировать… Не ломайся, красавица, это отличная идея.

Лейла совершенно не считала это отличной идеей. Глеб – оперативник ФСБ в звании капитана – гордо называл себя «Валькиным мужиком»; сама же она воспринимала его как животное, без чувств и без мозгов. Но видимость отношений поддерживала. Сложная паутина родственных связей среди руководства ФСБ делала Глеба полезным, но со многими побочными эффектами: за каждую мелкую услугу он спрашивал с нее втрое и всё больше наглел.

- Он будет говорить мне гадости про восточных мужчин, с которыми я будто бы сплю! – предупредила Лейла.
- Собака лает – караван идет, - философски отвечал Рушан. – По нашей работе чего только не наслушаешься. Думаешь, мне очень нравится удовлетворять целлюлитных теток за полтос, чтобы получить аудиенцию у их благоверных? Веселее, красавица! Нас ждут паруса, океан и солнце.

Тяжело вздохнув, Лейла пересела в угол кабинета, расчехлила айпад и принялась засыпать Глеба игривыми смсками.


- Опять меня втягиваешь в дебильные игры! – возмутился Глеб, сдвигая к краю стола опустевший глиняный горшок из-под жаркого.

Они ужинали в кафе на Воздвиженке, и за полчаса Глеб заточил две порции. Теперь он непрерывно рыгал, что ничуть не мешало ему бесноваться.

- Сколько раз я тебе, бля, говорил – Контора, бля, это не справочное бюро! За всякие левые расспросы можно попасть, мало не покажется!

Он оглушительно рыгнул, чем привел Лейлу в состояние боевой готовности. Еще одна отрыжка – и об эту квадратную голову разобьются оба горшка.

- Глебушка, - устало прощебетала Лейла. – Какие «левые» расспросы? Не такой уж он и ВИП, этот Коротилин. Сам покупает себе жратву, живет на двух квадратных метрах. Был бы засекреченный – не шастал по магазинам, и я бы за ним в очереди не стояла.
- Ты ему хочешь качели устроить за то, что стояла в очереди? – изумился крайне недалекий в плане интеллекта Глеб.
- Да хотя бы! – с вызовом ответила Лейла. – Старичье реально берегов не видит, надо учить. Глеб, не скромничай, ты можешь всё. Ты всесильный.
- Я всё могу, - не стал скромничать Глеб. – Но совок, к тому же семидесятых годов!... Я даже отдаленно не представляю, к кому с этим пойти.
- Допустим, к дяде, - сориентировала его Лейла. – Твой дядя может быть в курсе.
- Ну да, к дяде, - рыгнул Глеб. – Тебе про Ледовое побоище ничего вызнать не нужно? Наверняка дядя в теме…
- Не надо про Ледовое, - взмолилась Лейла. – Только про Коротилина.
- Ну ты даешь, Валька, - заржал Глеб. («Тварь, убила бы»). – Слышь, а что мне за это будет? Ну так, чисто лично от тебя?

Лейла собралась с силами, делая вид, что сосредоточена на сигарете и зажигалке.

- Всё, - как могла твёрдо ответила она. – Всё, что захочешь.
- Замуж выйдешь? – ухмыльнулся Глеб.
- Не исключено! – чуть не взвизгнула девушка.
- Замётано, Валюх, - Глеб хлопнул себя кулаком по раскрытой ладони. – Вот прям завтра напрошусь к дядьке на пузырь конины и перетру с ним за Коротилина. Если он, конечно, вспомнит, кто это и о чем. Имей в виду, по службе пересекаются не все и не со всеми. А сегодня я хочу романтический вечер. Ты, я и моя большая кровать!
- Любой каприз, - обреченно отозвалась Лейла.