Текст статьи по ссылке Испокон веку книги запрещали. Испокон веку с этими запретами боролись. Сейчас такую борьбу ведет ежегодная международная акция "Неделя запрещенной книги". В этом году она проходит 23-29 сентября. Что это за инициатива, и какова на сегодняшний день в мире ситуация с запрещенными книгами?
Сила слова и борьба с нею
"Словами можно смерть предотвратить, словами можно мертвых оживить" (Алишер Навои); "Всякая мысль, выраженная словами, есть сила, действие которой беспредельно" (Лев Толстой); "Язык - самое опасное оружие: рана от меча легче залечивается, чем от слова" (Педро Кальдерон); "Нет ничего могущественнее слова. Это невидимое оружие. Без него мир принадлежал бы грубой силе" (Анатоль Франс).
Силу и могущество "невидимого оружия" слова осознавали не только работавшие с ним писатели, философы и мыслители. Прекрасно осознавали их и власти предержащие, и потому запрет на слово, запрет на книги так же стар, как сама литература.
История полна бесконечными запретами книг - от средневековой инквизиции до разжигавшихся нацистами костров из запрещенной литературы, от фетвы против Салмана Рушди до запретов ныне считающихся шедеврами мировой литературы "эротических" романов Дэвида Лоуренса, Владимира Набокова, Уильяма Берроуза.
В числе запрещенных в разное время в разных странах мира книг есть не только откровенные политические памфлеты типа "Коммунистического манифеста" или "Майн Кампф", не только граничащие с порнографией (по мнению цензоров) "Декамерон" Боккаччо и "Лолита" Набокова, но и кажущиеся ныне абсолютно невинными и повсеместно признанными книги.
Вот несколько совершенно анекдотичных и зачастую абсурдных примеров.
"Франкенштейн" Мэри Шелли был запрещен в Южной Африке в 1955 году за "неприличное" содержание.
В 1931 году "Алиса в Стране Чудес" Льюиса Кэрролла была запрещена в Китае за "антропоморфное изображение животных". Употребление животными человеческого языка было, по мнению цензоров, оскорбительно для человека.
"Черные полковники", придя к власти в Греции в результате военного переворота в 1967 году, запретили "Лисистрату" - комедию классика древнегреческой литературы Аристофана - за ее антивоенное содержание.
"Ковчег Шиндлера" - опубликованный в 1982 году роман австралийского писателя Томаса Кенилли, ставший спустя десятилетие основой для всемирно известного фильма "Список Шиндлера" Стивена Спилберга, был запрещен в Ливане за "позитивное изображение евреев" (!).
Написанная в 1852 году Гарриет Бичер-Стоу "Хижина дяди Тома" была запрещена не только в Конфедеративных Штатах американского Юга вплоть до окончания Гражданской войны в 1865 году, но и в крепостнической николаевской России - за проповедуемую ею идею всеобщего человеческого равенства и "подрыв религиозных идеалов".
Даже Библия была объектом запрета - чаще всего ее переводы на неугодные церкви и солидаризирующейся с нею властью языки. В Испании Библия на испанском была запрещена с момента ее появления в XVI и до XIX века. В России совсем недавно, в 2015 году, была признана экстремистской и запрещена созданная Свидетелями Иеговы версия Библии под названием "Перевод нового мира". А в Саудовской Аравии даже каноническая Библия до сих пор находится под запретом.
Равно как и запретами книг, история полна и борьбой с этими запретами. Нелегальное производство (перепечатывание, ксерокопирование), распространение запрещенной литературы, ее контрабанда, "самиздат", "тамиздат", а теперь и интернет - все это неотъемлемая часть литературного процесса, существующая бок о бок с ним.
Прогресс в борьбе с запретами налицо. Самые радикальные и чудовищные проявления книжной цензуры остались далеко в истории. Костров из пылающих запрещенных книг на улицах цивилизованных стран больше, по счастью, нет. Даже приговоренный к смерти иранскими аятоллами Салман Рушди, вынужденный в течение нескольких лет прятаться и жить под охраной, сейчас спокойно преподает в американских университетах.
Фетва против него, впрочем, не отменена, как не отменено и вознаграждение - свыше 3 млн долларов за его убийство.
Никуда не исчезла и проблема запрещенной литературы. Осмыслению этих процессов посвящена ежегодная "Неделя запрещенной книги".
"Неделя запрещенной книги"
Парадоксально - или, наоборот, логично, - что идея "Недели запрещенной книги" появилась в стране, считающей себя и считающейся многими оплотом свободного мира.
Автор идеи - известная активистка борьбы за свободу слова в Америке Джудит Круг. В 1982 году к ней обратилась Ассоциация американских издателей с просьбой привлечь внимание американской общественности "к факту запрета в США в том году целого ряда книг". Круг поделилась этой информацией с Ассоциацией американских библиотек и Комитетом интеллектуальных свобод - и, как она потом вспоминала, "спустя шесть недель мы уже провели первую "Неделю запрещенной книги".
С тех пор "Неделя запрещенной книги" проводится ежегодно в США в конце сентября.
Места активности - библиотеки, школы, книжные магазины. Заявленная цель - "распространять информацию о значимости Первой поправки к Конституции США [о свободе вероисповедания, слова, прессы и собраний] и о силе литературы, а также привлекать внимание к той опасности, которую представляют для свободного общества ограничения на распространение информации".
Американскую инициативу поддержала и международная организация Amnesty International, которая стремится привлечь внимание мировой общественности к людям, "преследуемым за тексты, которые они пишут, распространяют или читают". На сайте Amnesty регулярно публикуется информация о случаях такого преследования. В числе таких людей - граждане Азербайджана, Гамбии, Египта, Ирана, Китая, Кубы, Мьянмы (Бирмы), России и Шри-Ланки.
Ежегодно "Неделя запрещенной книги" публикует список "Десять самых проблемных книг года" - на основании данных Ассоциации американских библиотек.
Вошедшие в список книги вовсе не являются запрещенными для издания и публикации в США - знаменитую Первую поправку никто еще, по счастью, не отменил. Основания для попадания в список - появляющиеся в СМИ или получаемые Ассоциацией с мест сообщения об изъятии тех или иных книг из школ или библиотек.
Вот несколько наиболее радикальных примеров книг, попавших в список за последние несколько лет:
"Убить пересмешника" Харпер Ли. Причины: ненормативная лексика, расизм, несоответствие возрастной группе.
"Над пропастью во ржи" Джерома Сэлинджер. Причины: ненормативная лексика, непристойное содержание, несоответствие возрастной группе.
"Цвет пурпурный" Элис Уокер (роман экранизирован Стивеном Спилбергом). Причины: ненормативная лексика, непристойное содержание, несоответствие возрастной группе.
"Персеполис" Маржан Сатрапи. Причины: азартные игры, ненормативная лексика, политическая ангажированность. Дополнительные причины: "направлен против лиц определенной политической, расовой или социальной принадлежности".
"Сумерки" - серия романов Стефани Майер. Причины: религиозная ангажированность, непристойное содержание, несоответствие возрастной группе.
"Земля, моя задница и другие большие круглые предметы" Кэролин Маклер. Причины: ненормативная лексика, непристойное содержание, несоответствие возрастной группе.
А что же Россия?
В России - стране с одной из самых богатых запретами книг историей - о "Неделе запрещенной книги" практически никто не знает.
Мои попытки отыскать следы присутствия "Недели" в русскоязычном интернете привели к крайне скудным результатам. В 2012 году по следам американских коллег "Неделю" провел московский книжный магазин "Додо. Мэджик Букрум". Еще год спустя аналогичную попытку предприняла одна из подмосковных библиотек.
Что, разумеется, вовсе не означает отсутствия в России проблемы с запретом книг. Однако сегодняшняя ситуация выглядит вовсе не однозначной и не идет ни в какое сравнение с тем, что многие из нас помнят по временам жестокой и немилосердной советской цензуры.
Александр Гаврилов, известный литературный критик, в прошлом главный редактор газеты "Книжное обозрение", пристально следит за литературным и книгоиздательским процессом в России.
"Если посмотреть на список запрещенных книг, публикаций СМИ и сайтов, который ведет министерство юстиции, то можно увидеть, что подавляющее большинство подвергнутых запрету со стороны государства материалов так или иначе связаны с пропагандой радикальных религиозных, в первую очередь исламских течений", - говорит он.
По мнению Гаврилова, в условиях реально сохраняющейся на Северном Кавказе нестабильности и непрекращающейся угрозы терактов такие меры предосторожности - пусть и выполняются они, как и многое в России, довольно топорно - все же назвать необоснованными нельзя.
Что еще?
"Наиболее наглядный случай прямого запрета на книги, - продолжает Гаврилов, - был связан с издательством покойного Ильи Кормильцева [поэт, писатель, эссеист и издатель Илья Кормильцев (1959-2007) больше всего известен как автор текстов к песням группы "Наутилус Помпилиус" - примечание Би-би-си] "Ультракультура". Оно выпустило много книг просто радикально контркультурных, но среди них было немало и таких, которые так или иначе обсуждали наркокультуру. И тогда существовавшее, а позже демонтированное за полной бесполезностью и даже вредностью ведомство под названием Государственный комитет по контролю за оборотом наркотических средств - в просторечии "Госкомдурь", поскольку с реальным оборотом наркотиков они бороться не хотели или не могли, а отчитываться им было надо - объявило эти книги пропагандой наркотиков и постановило, что их нужно изымать".
Обращает на себя внимание тот факт, что книги даже самых откровенных, самых рьяных противников нынешнего политического режима в России - Бориса Акунина, Виктора Шендеровича, Людмилы Улицкой, даже Марии Алехиной - издаются и даже продаются в книжных магазинах. Их авторы - те, кто продолжает жить в России, - проводят встречи с читателями.
По всей видимости, такого рода литература попадает в то же поле медийной резервации, в которой существует и оппозиционные СМИ - вроде радио "Эхо Москвы", телеканала "Дождь" или "Новой газеты". Книжное чтение в России неуклонно сокращается, и люди, занимающиеся регулированием информационных потоков, не очень опасаются, что книгочеи вдруг резко объединятся в оппозиционном порыве.
"Цензуры в России нет, - твердо отвечает на мой вопрос Александр Гаврилов. - Ни одна из этих книг - даже книги "Ультракультуры" - не была запрещена, ни у одной из этих книг не было никаких проблем выйти в свет, то есть дойти до печатного станка и получить тираж на руки. То есть никакие государственные органы не запрещают издавать книги".
"Проблемы начинаются на этапе распространения. "Госкомдурь" и множество других государственных органов имеют право запрещать или требовать от смежных ведомств запретить распространять эти книги. И дальше каждый книжный магазин, который имел смелость или неосторожность выставить эти книги на прилавки, подвергается шквалу пожарных, налоговых, санитарных, какого угодно уровня проверок. Они не изымали все книги подряд и не устраивали нацистских костров, но они настолько изматывают предприятие, что у него остается два выхода: либо закрыться, либо прекратить распространять эти книжки".
В результате подвергающиеся преследованию книги уходят в интернет. Посещаемость крупнейшей пиратской библиотеки под названием "Флибуста" намного выше, чем у любого легального онлайн-магазина, торгующего электронными книгами в русскоязычном интернете. Понятно, что немалая часть этих посещений приходится на ворованный контент, но немало людей приходят туда и за книгами, которых на легальных ресурсах просто не сыскать.
Помимо интернета, есть, разумеется, и современный "самиздат". Появились многочисленные издательские платформы, позволяющие автору за свой счет издать практически любую книгу. Одна из них - Ridero.ru. Проблема та же самая - что делать с полученным тиражом? Как донести его до читателя?
"Еще более высокого градуса безумия, - продолжает Гаврилов, - эта история достигла в возрастной маркировке книг. Был принят закон "о защите детей от информации, способной нанести ущерб их жизни и здоровью". Понятно, что довольно быстро его стали называть "закон о защите детей от информации", каковым он, собственно, и является".
"Закон требует снабдить каждую книгу заранее обозначенной возрастной маркировкой - и, если в этой книге упоминается смерть или герои ее употребляют алкогольные напитки (список довольно длинный), то книга должна быть промаркирована 18+. В эту категорию, за единичными исключениями, попадает практически вся школьная программа по литературе - от Пушкина и Лермонтова до Толстого и Достоевского. Уже есть случаи, когда магазины, опасающиеся давления и выкручивания рук, отказывают школьникам в приобретении произведений из школьной программы", - рассказывает Александр Гаврилов.
Нужна ли "Неделя запрещенной книги" в России?
Как я уже писал, следы "Недели запрещенной книги" в русском интернете отыскать непросто. Насколько знакомы с нею профессионалы книжного дела и, насколько, по их мнению, такая инициатива нужна в России?
"Я впервые услышал об этом от того же Ильи Кормильцева, - рассказывает Гаврилов. - Он был единственный, как мне кажется, деятель книжного мира, который был внутренне, душевно охвачен идеей борьбы с запретом книг. Это был ярчайший человек свободы, что теперь встречается нечасто, и для него было принципиально важно, что у книг не может и не должно быть никакого ограничения, потому что это всегда, так или иначе, заканчивается духовной бедой".
С момента смерти Кормильцева прошло больше 10 лет. Привьется ли эта инициатива в России? Ведь поле деятельности для нее явно есть. Александр Гаврилов рассказал о спущенном министерством культуры по всем региональным подразделениями, вплоть до районных библиотек, распоряжении об изъятии всех книг, изданных финансируемым Фондом Сороса "Открытое общество". Узнал и сообщил об этом у себя в "Фейсбуке" находившийся в Архангельске петербургский филолог Алексей Балакин.
Попытки перепроверить эту информацию столкнулись с крайне уклончивыми ответами со стороны библиотек, но в итоге вырисовавшаяся картина подтвердила - да, такое распоряжение было. Было оно негласным, поступало в виде телефонограмм, и документальных подтверждений его найти невозможно. Но "причесывание" фондов библиотек по идеологическим соображениям продолжается. Причем и тут доходит до абсурда - в число подлежащих "прополке" книг попало и "Избранное" Пушкина, изданное институтом "Открытое общество" в рамках проекта "Пушкинская библиотека".
Итог для Александра Гаврилова очевиден: "Работа с такого и иного рода запретами на книги, сбор информации о том, какие книги запрещены, формальный или неформальный анализ того, что запрещается - все это и культурно, и политически совершенно необходимо России. Сегодня на этом месте зияние".
Александр Кан
Обозреватель по вопросам культуры
Чего только с книгами не делали, от общественного порицания, до сжигания на груди авторов или владельцев, но, на мой взгляд, это только пиарило тексты как самая лучшая реклама. Кто и что бы знал о Рушди, не объяви за его убийство награду в тысячи баксов? Цензура не предотвратила революцию в России, скорее помогла революционерам, предоставив молодёжи увлекательную игру по доставке и распространению запретного плода.
Сейчас, когда копирование книги дело менее секунды, тиражи миллионные и может быть даже миллиардные количества электронных копий. Цензура становится бессильной. Но может это ПЛОХО?
Ведь книги ДЕЙСТВИТЕЛЬНО могут быть опасными, например для детской психики. Инструкция по приготовлению очень сильнодействующих ядов может спровоцировать психов тип Аун Сенрикё на отравление тысяч людей. Ведь так просто и риска что поймают почти нет. А так дебила от действий спасает его не знание химии.
Ваше мнение - добро или зло цензура, добивается она своих целей или наоборот, только пиарит запрещёное?