Последние 
Наверное, предательство - это наследственность всей нашей гиблой семьи. Сначала мама бросила меня в возрасте пяти лет. Остался я на попечении своего пьющего и жесткого отца. Батя мой был крепкий, как бык, даже после бурной пьянки, спокойно шел работать. Жили мы почти в центре города, в особняке. Отец очень им гордился, да и своей городской пропиской тоже. Хотя это всё досталось ему от родителей. Это был хороший дом. Его делил на две стороны длинный узкий коридор, кухню с залом и две комнаты напротив. Одна из комнат служила санузелом. Отец спал в зале, я ютился в комнате. А вот двора почти не было. Двор был меньше дома, даже деревце не посадишь.
Тот день ни чем не отличался от других, батя привел какого-то мужика. Они целую ночь пили, потом я услышал звуки борьбы, но не вмешивался, так как уже к этому привык. Утром дверь в кухню была закрыта. Придя, после школы я понял, что случилось. У нас на кухне был подвал, почти забытый. Туда батя щедро насыпал известь, а потом накидал землю. Дал мне пакет с вещами и приказал сжечь его, как можно подальше от нашей улице. Мне было всего восемь лет, но я понял, что случилось. И молчал, а что я мог сделать? Сдать отца и остаться совсем без родителя. Та ночь была, какая-то предвещающая. Пол скрипел, что-то постоянно падало на кухне. На следующий день отец принес с церкви свечи, иконы, заставил меня выучить несколько молитв. Он не пил, и глаза его были такие напуганные. Дверь на кухню он закрыл. А весь дом облил святой водой. Но это не помогло. Следующей ночью стала ещё хуже. На кухне послышались шаги, что-то стало стучать изнутри. Я испугался, побежал до отца и, дрожа всем телом предположил:
- Папа, может он, ещё жив, и его нужно выпустить?
- Мишаня, я ему голову проломил, у него мозг вытек. Это не может быть живым.
Дверь кухни уже тряслась от стуков. Казалось, оно вот-вот вырвется. И тогда батя, дал мне в руки зажжённую церковную свечку с библией. Вывел силой в коридор, поставил напротив двери кухни и заставил молиться. Точнее заставлять меня не надо было. Я сам в ужасе стал молиться, едва только батя потащил меня в коридор. Мои молитвы помогли, стуки стали затихать, а затем прекратились. Только это что-то продолжала беспомощно царапать дверь, и словно скулило по-собачьи. А я продолжал молиться, дрожа всем телом. В какой-то момент я обернулся, а бати рядом не было. Он меня кинул. Просто убежал в свою комнату.
Так длилось ровно три ночи. Я не высыпался. В школе у меня случилась истерика. Я забился в угол туалета и плакал всю перемену подходили одноклассники, спрашивали, что случилось? А я плакал, я их даже не слышал, мне было очень плохо. В тот день, придя домой, я обнаружил, что отца нет дома. Ночью он тоже не пришел. Едва начало темнеть, я оделся и вышел за двор, сев напротив своего окна. Облокотился об фонарный стол и смотрел в сторону своего дома. Мимо проезжали машины, но никому не было дела до маленького мальчика возле фонарного столба. Отец так и не пришел в ту ночь. А оно ходило по дому. Я видел за окнами тень. Потом в моем окне что-то открыло занавеску. Я почувствовал, как оно смотреть на меня и ждёт, чтобы я вернулся.
Утром, когда окончательно расцвело, я взял себя в руки, вбежал в дом, шепча молитвы, забрал портфель и побежал в школу. Отец все – таки в тот день пришел, как ни в чем не бывала. Я слышал, как он по телефону ругался с какой-то Зиной, потому что она не хотела, чтобы он переночевал у ней опять. Потом позвонил ещё нескольким женщинам, но они все его отшили. А у его друзей своих квартир не было. Он даже не спросил, как я переночевал, ему было все равно. Ночью, едва стало темнеть, ещё до стуков он вывел меня в коридор с библией на руках, зажег несколько свечей и заставил молиться у двери кухни. А сам напился, закрывшись в зале. Я читал молитвы, пока не услышал батин храп. А потом начались стуки, оно снова хотело вырваться к нам. Я опять боялся, очень боялся. Но в моей душе поселилась горькая обида на отца. Я понял, что он меня кинул и ему плевать на меня. Со злостью осознавая, что это он виноват, ведь это он убил человека. А теперь заставляет меня стоят со свечкой, и молится, а сам сладко напившись, храпит. Дай ему волю он отдаст меня ему на растерзание, лишь бы спасти свою шкуру. И в какой-то миг, я решился, в едином порыве. Подскочил к раздевалке, бросил на пол библию. Убежал, накидывая куртку на бегу. В ту ночь я снова провел возле фонарного столба. Оно теперь не ходило в моей комнате, и не открывало занавеску, чтобы найти меня. Ведь в доме был тот, кто ему был нужен. Утром, не заглядывая никуда, я схватил портфель и побежал в школу. Конечно, я опоздал, и был сильно простужен. Меня там ждала комиссия, во главе моей классной и ещё две незнакомые женщины. Они взяли меня под руки, и пошли вместе со мной ко мне домой. На все расспросы молчал, а что я мог сказать? Они зашли ко мне домой открыли комнату отца и с криком выбежали на улицу. Потом приехала милиция и скорая. Отец был уже мертв, врачи констатировали сердечный приступ. Хоронили его в закрытом гробу, так как выражение его лица была очень неприятным, говорили он сам на себя, был не похож. Я не стал ничего скрывать от милиции. Тело вытащили и отдали родственникам, убитого похоронили и отпели, как положено. Меня забрала тётя со стороны матери. Дом мы пытались несколько раз сдавать, но квартиранты долго не жили. Пришлось продать его за бесценки. Я сменил город, даже имя. По ночам, как и прежде, читаю про себя молитвы. И боюсь открывать глаза, я боюсь, что увижу перед собой отца.
Тот день ни чем не отличался от других, батя привел какого-то мужика. Они целую ночь пили, потом я услышал звуки борьбы, но не вмешивался, так как уже к этому привык. Утром дверь в кухню была закрыта. Придя, после школы я понял, что случилось. У нас на кухне был подвал, почти забытый. Туда батя щедро насыпал известь, а потом накидал землю. Дал мне пакет с вещами и приказал сжечь его, как можно подальше от нашей улице. Мне было всего восемь лет, но я понял, что случилось. И молчал, а что я мог сделать? Сдать отца и остаться совсем без родителя. Та ночь была, какая-то предвещающая. Пол скрипел, что-то постоянно падало на кухне. На следующий день отец принес с церкви свечи, иконы, заставил меня выучить несколько молитв. Он не пил, и глаза его были такие напуганные. Дверь на кухню он закрыл. А весь дом облил святой водой. Но это не помогло. Следующей ночью стала ещё хуже. На кухне послышались шаги, что-то стало стучать изнутри. Я испугался, побежал до отца и, дрожа всем телом предположил:
- Папа, может он, ещё жив, и его нужно выпустить?
- Мишаня, я ему голову проломил, у него мозг вытек. Это не может быть живым.
Дверь кухни уже тряслась от стуков. Казалось, оно вот-вот вырвется. И тогда батя, дал мне в руки зажжённую церковную свечку с библией. Вывел силой в коридор, поставил напротив двери кухни и заставил молиться. Точнее заставлять меня не надо было. Я сам в ужасе стал молиться, едва только батя потащил меня в коридор. Мои молитвы помогли, стуки стали затихать, а затем прекратились. Только это что-то продолжала беспомощно царапать дверь, и словно скулило по-собачьи. А я продолжал молиться, дрожа всем телом. В какой-то момент я обернулся, а бати рядом не было. Он меня кинул. Просто убежал в свою комнату.
Так длилось ровно три ночи. Я не высыпался. В школе у меня случилась истерика. Я забился в угол туалета и плакал всю перемену подходили одноклассники, спрашивали, что случилось? А я плакал, я их даже не слышал, мне было очень плохо. В тот день, придя домой, я обнаружил, что отца нет дома. Ночью он тоже не пришел. Едва начало темнеть, я оделся и вышел за двор, сев напротив своего окна. Облокотился об фонарный стол и смотрел в сторону своего дома. Мимо проезжали машины, но никому не было дела до маленького мальчика возле фонарного столба. Отец так и не пришел в ту ночь. А оно ходило по дому. Я видел за окнами тень. Потом в моем окне что-то открыло занавеску. Я почувствовал, как оно смотреть на меня и ждёт, чтобы я вернулся.
Утром, когда окончательно расцвело, я взял себя в руки, вбежал в дом, шепча молитвы, забрал портфель и побежал в школу. Отец все – таки в тот день пришел, как ни в чем не бывала. Я слышал, как он по телефону ругался с какой-то Зиной, потому что она не хотела, чтобы он переночевал у ней опять. Потом позвонил ещё нескольким женщинам, но они все его отшили. А у его друзей своих квартир не было. Он даже не спросил, как я переночевал, ему было все равно. Ночью, едва стало темнеть, ещё до стуков он вывел меня в коридор с библией на руках, зажег несколько свечей и заставил молиться у двери кухни. А сам напился, закрывшись в зале. Я читал молитвы, пока не услышал батин храп. А потом начались стуки, оно снова хотело вырваться к нам. Я опять боялся, очень боялся. Но в моей душе поселилась горькая обида на отца. Я понял, что он меня кинул и ему плевать на меня. Со злостью осознавая, что это он виноват, ведь это он убил человека. А теперь заставляет меня стоят со свечкой, и молится, а сам сладко напившись, храпит. Дай ему волю он отдаст меня ему на растерзание, лишь бы спасти свою шкуру. И в какой-то миг, я решился, в едином порыве. Подскочил к раздевалке, бросил на пол библию. Убежал, накидывая куртку на бегу. В ту ночь я снова провел возле фонарного столба. Оно теперь не ходило в моей комнате, и не открывало занавеску, чтобы найти меня. Ведь в доме был тот, кто ему был нужен. Утром, не заглядывая никуда, я схватил портфель и побежал в школу. Конечно, я опоздал, и был сильно простужен. Меня там ждала комиссия, во главе моей классной и ещё две незнакомые женщины. Они взяли меня под руки, и пошли вместе со мной ко мне домой. На все расспросы молчал, а что я мог сказать? Они зашли ко мне домой открыли комнату отца и с криком выбежали на улицу. Потом приехала милиция и скорая. Отец был уже мертв, врачи констатировали сердечный приступ. Хоронили его в закрытом гробу, так как выражение его лица была очень неприятным, говорили он сам на себя, был не похож. Я не стал ничего скрывать от милиции. Тело вытащили и отдали родственникам, убитого похоронили и отпели, как положено. Меня забрала тётя со стороны матери. Дом мы пытались несколько раз сдавать, но квартиранты долго не жили. Пришлось продать его за бесценки. Я сменил город, даже имя. По ночам, как и прежде, читаю про себя молитвы. И боюсь открывать глаза, я боюсь, что увижу перед собой отца.
0 
2 
0  |  |  |
Для добавления комментариев необходимо авторизоваться
Последние 
Доценты
Тысячи игроков! Сотни банд! Шесть районов! Ждем...
