27 ЯНВАРЯ

Ветер не унимался. Со вчерашнего вечера небеса разозлились на Питер. Впрочем, этому городу не привыкать. Кто не знает про колючую невскую погоду?
Меня зовут странно. Севастьян. Я знаю, сегодня модно называть детей давно позабытыми именами из святцев вроде Елисея или Прокла, но в моем детстве такие имена были заповедной редкостью.
В нашем дворе носилось несколько Серег, примерно столько же Саньков, пару-тройку Игорей, Лёх, Андрюх, Олегов и даже мальчик Ян не удивлял так, как я своим пропахшим нафталином именем.
Родители подбадривали меня, мол, зато ты, Севастьян, не такой как все. В детстве как раз этого не очень хочется.
Да, меня дразнили. Никогда не забуду:
-Эй, Обезьян!- насмешливый окрик Лехи Пентюхова, главного дворового заводилы. Ему казалось это очень смешным.
Было обидно. А кому бы не было?
Не знаю отчего я сейчас об этом думаю, сворачивая на Тележную. Я вообще иногда думаю о чем-то только для того, чтобы скоротать путь до дому, чтобы не думать об этом колком ветре и ледяной мороси, летящей прямо в лицо.
Я бреду мимо нависающих черных домов с заснеженными крыльцами парадных. Красивые, только что отремонтированные фасады чередуются с потресканными, аварийными, смрадными, испещренными граффити и выбоинами.
Те, кто родились в Питере не могут без него жить. Они влюблены в эти каналы, в Неву, в стальную воду Фонтанки и триумфиальную архитектуру, порожденную прихотью императора Петра.
Но Питер это не только белые ночи. Эти морозные иголки, которые он вставляет в кожу своих обитателей, лишь прелюдии к тем испытаниям, на которые он способен.
Как только я захожу в свой парадный, всё смолкает. Становится тихо. Очень тихо. Странно, обычно мой путь на четвертый этаж сопровождается телевизионными звуками из-за соседских дверей, разговорами, смехом и даже руганью. Сегодня ничего этого нет. Просто тишина. Это даже хорошо. В такую погоду лучше спать.
Ключ не входит в замочную скважину. Какая-то ерунда. Что-то случилось с замком. Прекрасно, и как мне теперь попасть домой? Делаю несколько попыток засунуть ключ- тщетно. Ничего не понимаю. Лезу в карман за телефоном, у меня должен быть номер нашего слесаря...Черт бы побрал эту связь! Ни одного деления... Ни одного! С ума они там посходили что ли? Ну, и что прикажите делать?
Но тут дверь нежданно открылась. Из-за нее высунулась тень.
-Вы кто?....-тихо, практически шепотом произнесла она.
Я опешил и даже вздрогнул от неожиданности:
-Что? В смысле? Простите...Хм..Это вы кто?
-Я Севастьян...
-Кто??? То есть?!
-Меня зовут Севастьян
Я вгляделся в полумрак. Передо мной стоял маленький мальчик. Он был очень худой и грязный, одетый в кургузое пальтишко. На голове вязаная шапочка. Огромные глаза контрастом выделялись на его худом лице.
-Как? Кто?!
-Севастьян.
-Но этого не может быть...Кто ты? Что ты тут делаешь?!
-Я тут живу... А бабушки дома нет. Она ушла вчера, а я вот, жду. А её всё нет. Вы не видели мою бабушку?
-Какую бабушку? Что за бред?! Так... Постой...Тут какая-то ошибка. Это мой дом! Какой-то розыгрыш! Дай мне пройти...
Я слегка толкнул мальчика, пытаясь проникнуть к себе домой. Мальчик молча упал, оставшись лежать на бетонном полу.
-Ты чего? Вставай!- крикнул я.
-Я не могу...
-Что значит не могу?
Мальчик молчал.
Я нагнулся и поднял его. Севастьян. Он был легким, как пушинка, почти невесомым.
Войдя в квартиру я онемел. Так и стоял с невесомым мальчиком Севастьяном на руках. Ужас волной нахлынул на меня. Это была не моя квартира.
Почерневшие стены с ободранными обоями. Посреди комнаты стояла печка-буржуйка. Она была холодная. Обломки какой-то мебели, стопки заиндевелых книг, тряпки. В углу лежал труп.
Шок, недоумение, кошмар сковали моё тело.
Это был труп! Понимаете? В моей квартире лежал труп! То есть не то, чтобы в моей...черт побери, что происходит?!!! То, что это был именно труп было понятно сразу. Живой человек лежит иначе. Такие скрюченные пальцы на руках и такое недвижимое тело может быть только у трупа!
На стене неровным детским почерком химическим карандашом было написано: "Севастьян. День рожденья! 27 января 1944"
Я уложил мальчика на гору каких-то тряпок.
-Это кто?! Что происходит??! Что за бред?!!
-Это мама- спокойно ответил мальчик.
-Какая мама?! Чья?!- меня охватила паника. Ничего не может так испугать, как непонятное.
-Моя мама. Она умерла. А бабушка сказала, что отвезет ее сегодня. А сама вчера ушла и не вернулась. А я жду. Она за хлебом ушла. Вы ее точно не видели? У вас есть хлеб?
-Нет, нет у меня никакого хлеба!!
И тут раздался страшный вой, за которым последовал оглушительный грохот.
Я метнулся к заклеенному крест на крест окну.
-Опять бомбят...- тихо сказал мальчик.
-Что происходит?!!!!- заорал я, и тут всё вокруг разорвалось, я оглох, ослеп и, кажется умер.
Сколько времени меня не было я не знаю. Но только, я открыл глаза и понял, что жив. Прямо надо мной висел серый потолок парадной. Откуда-то раздавался звук телевизора. Где-то мяукнул кот.
Голова была свинцовой и не поднималась, руки, будто каменными.
-Молодой человек, вам плохо? Вам помочь?- услышал я голос соседской девушки, сбежавшей по лестнице сверху.
-Оставь ты его, Надюша. Напьются, а потом валяются по подъездам! Алкаши!- раздался старушечьи голос другой соседки.
Я, пошатываясь, поднялся.
Ключ, странным образом, вошёл в замочную скважину. Отворив дверь квартиры, я зашел домой.
Тут было все, как и прежде. Вешалка в прихожей, диван, кресло, не застеленная кровать.
Я в бессилии опустился на диван. Мысли в моей голове отказывались подчиняться логике. В поисках тапок я заглянул под кресло. Прямо передо мной лежал огрызок химического карандаша.
Меня зовут странно. Севастьян. 27 января я выпью за тебя, Ленинград. С днем снятия блокады. С Днем рождения!


— Александр Гутин , 28.01.2019