Гиганты страны Восходящего солнца

Поражения, понесённые японской Императорской армией в районе озера Хасан (1938 год) и на Халхин-Голе (1939 год), подействовали на её командование, словно холодный отрезвляющий душ. Японский генералитет осознал, что вверенные ему войска значительно отстают от РККА по уровню вооружений, и принял ряд мер. Одним из инициированных мероприятий стал проект по созданию сверхтяжёлых танков, которые до этого японцами не разрабатывались.

К проектированию по-настоящему тяжёлых танков к 1939 году японские инженеры ещё не приступали, так как не поступало заказов от военных. У танкостроителей возникали сомнения в том, хватит ли им знаний и опыта для конструирования сверхтяжёлого танка в пределах указанных военными узких временных рамок, но те, видимо, считали, что недостаток знаний проектировщикам должен компенсировать самурайский дух.

Полковник Ивакуро – «отец» японских сверхтяжёлых танков

В 1939 году главой Департамента по делам армии в Бюро по делам армии (японском министерстве обороны) назначили выдающегося военного деятеля – полковника Хидео Ивакуро [фото 1]. До назначения на пост в Бюро Ивакуро занимался разведывательной деятельностью, налаживанием производства фальшивых иностранных банкнот, перлюстрацией диппочты зарубежных посольств и консульств, подготовкой и заброской диверсантов, а также курировал марионеточное китайское правительство в Нанкине.


После назначения главой Департамента по делам армии в обязанности Ивакуро стало входить налаживание разработки новейших видов вооружений, в том числе и танков. До 1939 года японская промышленность не производила тяжёлых машин – в 1931 году инженерами арсенала в Осаке был спроектирован и собран один прототип 18-тонного танка Type 2591, который на самом деле тяжёлым не являлся, хотя японцы и считали его таковым. К 1935 году его конструкцию переработали, в результате чего на свет появилась 26-тонная трёхбашенная машина Type 2595 [фото 2] с лобовым бронированием 30–35 мм. Она несла 70-мм основное вооружение и имела габариты 6,5 × 2,7 × 2,9 м. Но дальше постройки четырёх прототипов проект не продвинулся.


Теперь новый глава Департамента потребовал от инженеров корпорации Mitsubishi в кратчайшие сроки создать совершенно новый танк весом в 100 т.

Стотонный танк образца 1940 года

Шигео Отака, бывший инженер Mitsubishi, участвовавший в создании этого бронированного гиганта, спустя годы собрал воспоминания своих коллег. Фактически, другой информации о проекте, кроме воспоминаний этих людей, не сохранилось, так как он был засекречен, и ближе к концу войны всю документацию и другие материальные свидетельства его существования японцы уничтожили.

Проект находился под непосредственным контролем полковника Мурато – главы 4-го научно-исследовательского отдела Департамента. Полковник Ивакуро отдал ему приказ о начале работ над сверхтяжёлым танком практически сразу после окончания Номонганского инцидента (так в Японии принято называть бои на реке Халхин-Гол). «Справочник сухопутных вооружений Императорской армии Японии 1872–1945» от 1997 года цитирует его приказ (здесь и далее японские источники цитируются по статье Ф. Роцкота Superheavy Japanese tanks):

Проекту присвоили военный индекс O-I – по первым буквам слов «большой первый». Согласно книге «Танки и танковые битвы», работники корпорации Mitsubishi обозначали танк индексом Mi-To от (Mitsubishi-Tokyo). Однако Роцкот пишет, что уже упоминавшийся «Справочник» и «Тихоокеанские военные секреты: Все японские секретные вооружения» утверждают, что индексы O-I и Mi-To присваивались только следующему 120-тонному варианту сверхтяжёлого танка, а 100-тонная машина индексов не имела. По данным Роцкота, Томио Хара в своей книге «Японские танки» вообще не упоминает об этом обозначении, но говорит о том, что обе машины собирались предприятиями Mitsubishi. Так что вполне возможно, что индекс Mi-To присваивался обоим танкам.


В различных источниках также используется обозначение Type 100. В японской нумерации военных разработок цифры указывали год проекта по японскому летоисчислению, которое берёт своё начало с 660 года до н. э. (чаще всего записывались только две последние или даже одна последняя цифра). Так как 100-тонную машину разработали в 1940 году, она должны была обозначаться как Type 2600, и вполне возможно, что для сокращения использовался индекс Type 100.

Инженер Шигео Отака и остальные его коллеги, занятые в проекте, множество раз посещали деревянные бараки, в которых размещался 4-й отдел. Под строжайшим запретом разглашения всего увиденного и услышанного они работали в специальном секретном кабинете. Здесь проект сверхтяжёлого танка обретал свою форму, идеи инженеров материализовывались в виде чертежей на бумаге, чтобы затем в цехах предприятий концерна Mitsubishi реализоваться в металле. В конце концов, комплект документации был готов.

Спроектированная машина вышла грандиозной, и военные были довольны. Как тогда казалось, дело оставалось за малым – чтобы эта махина подтвердила свою способность самостоятельно перемещаться. Для этого её надо было воплотить в металле.

Устройство бронированного гиганта

Общая длина нового танка достигала 10 м, ширина – 4,2 м. Высота корпуса без башни составляла 2,5 м, с башней – 4 м, ширина траков – 900 мм (по другим данным – 800 мм).

Силовая установка суммарной мощностью 1100 л. с. состояла из двух 550-сильных бензиновых двигателей воздушного охлаждения. Моторы располагались параллельно вдоль корпуса танка в кормовом моторно-трансмиссионном отделении (далее – МТО). Трансмиссия также находилась в кормовом отделении – её конструкция была идентична танку Type 97 Chi-Ha, только шестерни инженеры спроектировали значительно более крупными и массивными. Максимальная скорость танка достигала 25 км/ч, хотя некоторые инженеры вспоминали и о 40 км/ч, что вызывает некоторые сомнения.


Рычаг переключения скоростей пятиступенчатой коробки передач (далее – КПП) размещался впереди по центру отделения управления так, что механику-водителю приходилось использовать для переключения скоростей обе руки. У водителя не было смотрового люка или амбразуры для наблюдения за дорогой – для управления танком ему постоянно приходилось смотреть в перископический прибор, установленный перед ним. Кроме рычага КПП и педали газа все остальные механизмы управления танком снабдили гидроусилителями, что сделало работу механика-водителя значительно проще и комфортнее, чем на серийных японских бронемашинах.
По одним данным, на каждый борт машины приходилось по три тележки с четырьмя опорными катками в каждой (тележки использовали пружинную подвеску) – таким образом, на каждый борт приходилось по двенадцать катков. Однако также существуют эскизы и рисунки, на которых у танка по восемь и по десять катков на борт. Катки не снабжались резиновыми бандажами, поэтому при движении танк издавал невероятный грохот.


Для ускорения работ корпус прототипа изготовили из обычной конструкционной стали. Лобовые детали вырезались из 75-мм проката, сверху на них крепились 75-мм накладки, которые доводили общую толщину лобового бронирования до 150 мм. Толщина бортовых плит составляла 35 мм. Бортовые плиты и подвеска дополнительно прикрывались 35-мм «юбками», которые доводили общую толщину бортового бронирования до 70 мм.

В большой башне, располагавшейся по центру корпуса, устанавливалось основное вооружение танка – 100-мм пушка. В своих мемуарах японские инженеры не конкретизируют, каким именно основным вооружением оснащался (или должен был оснащаться) танк, называя только его калибр. Многие исследователи (в частности, Роберт Арндт, japan.greyfalcon.us/O.htm) пришли практически к единому мнению, что для вооружения использовалось 104,9-мм орудие Type 92. В то же время, не исключено, что существовала какая-то экспериментальная 100-мм артсистема, которой и планировали вооружить новую машину.

Точное количество и расположение малых башен 100-тонного танка неизвестно, однако есть свидетельства, согласно которым малые башни устанавливались и в передней, и в задней части танка. Встречаются репродукции и с одной малой башней впереди и одной сзади, и с двумя башнями впереди и одной сзади, и с двумя передними башнями (видимо, проект был только один, а путаницу внесла несовершенная человеческая память и более поздние домыслы исследователей).

Согласно «Справочнику», к началу испытаний корпус танка был готов и установлен на шасси, однако неясность с количеством башен наводит на мысль, что машина могла испытываться без них.


У исследователей нет единства не только по поводу количества и размещения малых башен, но и их вооружения. Все источники сходятся только в одном – что на танк устанавливались 37-мм пушки Type 1 и 7,7-мм пулемёты Type 97.

Забронированный объём танка был столь велик, что внутри него можно было стоять в полный рост и ходить по широким коридорам, не цепляясь за механизмы и стеллажи. МТО, боевое отделение и отделение управления отделялись друг от друга бронированными переборками толщиной 16 мм [фото 3. Для сравнения рядом стоит немецкий "Maus"]. Внутри машины располагались одиннадцать членов экипажа, большая часть которого состояла из орудийных расчётов и пулемётчиков. Участвуй танк в настоящих сражениях, его командиру было бы крайне сложно эффективно управлять всем этим «коллективом», что доказала эксплуатация советских Т-35 с экипажами из десяти человек.

Неудачные испытания

Для тестирования танк доставили на полигон арсенала Сагами, расположенный в префектуре Канагава острова Хонсю. К транспортировке был допущен только персонал, задействованный в разработке и постройке прототипа, а контуры танка скрыли под огромным бесформенным брезентом. Погрузка началась в два часа ночи и закончилась к рассвету, а доставка танка к полигону заняла десять дней.

Поскольку полковника Мурато перевели в боевую часть, от 4-го отдела на полигоне присутствовал подполковник Накано. Кроме того, за испытаниями наблюдал начальник Сагамского арсенала Томио Хара. После недавних осадков грунт на полигоне раскис, поэтому 100-тонная махина уехала недалеко и застряла, погрузившись в грязь на метровую глубину. Попытки механика-водителя самостоятельно вывести машину только усугубили ситуацию – танк зарылся в грунт ещё глубже, а его гусеницы соскочили с опорных катков.

С большими сложностями танк извлекли из земли, отмыли от грязи, надели на него гусеницы и приступили к испытаниям пробегом на твёрдой поверхности. Второй этап испытаний оказался не менее обескураживающим – при перемещении по бетонной дороге от танка начали отлетать куски траков, а бетон под гусеницами растрескался. Все эти неутешительные результаты привели к тому, что от дальнейшего развития проекта 100-тонного танка в 1940 году отказались. Прототип опять накрыли брезентом и оставили в арсенале до 1944 года, когда он был окончательно разобран на лом.


Возможно, именно эта неудача и сотни тысяч иен, выброшенных на ветер, стали причиной перевода полковника Ивакуро на другую службу – в 1941 году его отстранили от разработки новых вооружений и назначили советником посла в США.

Танк последней надежды

В 1944 году японские военные вновь вернулись к идее сверхтяжёлого танка. Безнадёжное положение на всех фронтах вынуждало их искать «чудо-оружие», способное спасти Японию от окончательного разгрома. Дополнительным толчком к реанимированию проекта послужила информация о разработке